ТРАНЗИТ РЕЖИМА – ОТКУДА И КУДА

Гибрид чего?

В современной политологической науке принято описывать политический режим в России как «гибридный». Мол, таковых режимов в мире много, и они демонстрируют удивительное сочетание несочетаемого – формальных демократических процедур и реальной автократии. И дальше политологи начинают изучать соотношение демократических и автократических тенденций в режиме. Например, Александр Кынев на прошедшей в Барнауле политологической конференции прочитал подробный доклад, в котором проанализировал партийную и избирательную системы РФ, и даже изучил соотношение «бюджетников» и «предпринимателей» в избранной Госдуме. Евгений Минченко на той же конференции рассказал об изменениях в структуре изобретенного им «Политбюро 2.0».

В замечательном курсе Екатерины Шульман «Возвращение государства» после констатации «гибридности режима» следует анализ тенденции «укрепления вертикали».

Такой анализ действующей политической системы вряд ли можно назвать полным. Если мы употребляем термин «гибридный режим», то должны задаться вопросом – гибрид чего и чего? Одна часть «гибрида» понятна и очевидна – формальные институты демократии и политического представительства. Эта часть описана в конституции РФ. А вот что собой представляет другая?

Советский режим так же можно было бы назвать «гибридным». С формальной стороны – власть трудящихся, реализуемая через Советы всех уровней. С фактической – власть КПСС, подкрепленная пропагандой, цензурой и КГБ.

Очевидно, что нынче «вторая часть» гибрида имеет принципиально другую природу. На мой взгляд, наиболее подходящий для него термин «неофеодализм». Природу, становление и этапы развития «неофеодализма» я описывал в 2009-м году.

Как мы видим, причиной возникновения «неофедализма» стал не расклад «бюджетников» и «предпринимателей» в Госдуме и не условная победа «государственников» над «олигархами». Политическая система строится не сверху (это иллюзия) а наоборот – снизу вверх. Расклад в Госдуме и победа одних идеологических течений над другими стали следствием тех процессов, которые шли «внизу».

В качестве доказательства приведу следующее утверждение – «путинская» политическая система в основном сложилась в большинстве российских регионов еще до того, как Путин оказался в Кремле. Региональные демократические и либеральные движения уже «умерли» к тому времени, СМИ и бизнес были подчинены губернаторам. Только на федеральном уровне продолжалась борьба между самыми сильными олигархами, региональными лидерами и Кремлём. В 2003-м году эта борьба завершилась победой Кремля, в котором главенствовал «питерский клан». «Региональная» система «доросла» до самого верха. Но сначала она возникла в регионах.

Три опоры

С начала «нулевых» и до 2010 года политическая система России строилась и развивалась при воздействии трёх крайне важных факторов.

1. Чрезвычайно высокий рейтинг президента Владимира Путина, который обеспечивал высокую легитимность режиму в целом. Ни один региональный или партийный лидер не мог соперничать с Путиным в степени легитимности, что позволяло отменять выборы, стягивать финансы и полномочия в центр и так далее.

2. «Низовая» активность граждан практически отсутствовала, россияне в целом были довольны, доверяли Путину и брали кредиты.

3. Экономика росла достаточно быстро, чтобы удовлетворять растущие аппетиты как участников политической системы, так и рядовых граждан.

Чтобы понять, как будет трансформироваться наш «гибридный режим», надо ответить на вопрос – как будет развиваться политическая система если (или когда) эти факторы исчезнут?

На активность «Болотной» система ответила ужесточением режима, репрессивными мерами и «мобилизационным» сценарием. Но в момент «Болотной» перестал действовать только один фактор из трёх. Активность появилась, но в неё было вовлечено меньшинство, которое удалось «стигматизировать». Два других фактора – популярность Путина и экономический рост сохранялись.

После присоединения Крыма рейтинг Путина снова вырос до максимума, но начались сложности в экономике. Теперь из трёх факторов сохраняется только один. Надолго ли его хватит и что будет потом?

Смотреть не вверх, а вниз

Для анализа бессмысленно смотреть на Госдуму или на формальных политических акторов. Это не просто кривое зеркало, это зеркало, которое даёт отражение с существенным запозданием.

Нужно смотреть на процессы, которые идут в неспокойных регионах. Точнее – в крупных городах, таких как Новосибирск, Екатеринбург, Самара, Нижний Новгород и т.д.

На региональном уровне местная власть давно не может похвастать высоким рейтингом. То есть, мы «в миниатюре» имеем ситуацию, в которой все три «ножки» политической системы «подломились».

И что же мы видим на примере Новосибирска?

1. Непрерывный рост числа людей, вовлеченных в общественную активность, как по городской, так и по федеральной тематике (конкретно – в антикоррупционные митинги).

2. Непрерывный рост напряжения среди участников формальной политической системы. Губернатор и мэр – члены разных партий. Хотя формально они не ведут политическую борьбу друг с другом, но между двумя администрациями постоянно «искрит». Губернатор не контролирует Законодательное собрание, его инициативы регулярно критикуются депутатами, а руководство ЗС ведёт свою политическую линию.

3. Городские и областные депутаты вступили друг с другом в публичный спор по вопросу распределения налогов между областным и муниципальным бюджетом. Обсуждать межбюджетные отношения в российской политической системе до недавних пор было строго запрещено, а теперь вот, пожалуйста.

4. Единая Россия не может контролировать своих членов. Как в части поведения и голосования депутатов (и в горсовете Новосибирска и в заксобрании большинство – у единороссов), так и вообще – в части удержания в своих рядах. В 2015 году из партии вышел руководитель фракции ЕР в городском совете Вячеслав Илюхин (сейчас возглавляет отделение партии «Родина») в начале этого года из партии исключили депутата Алексея Александрова, который занял третье место на праймериз ЕР по Новосибирской области перед выборами в Госдуму. За фразу, которую тот сказал, выдвинув свою кандидатуру на пост секретаря регионального отделения: «Если не можешь победить мафию, надо её возглавить». Это была шутка, но новосибирские единороссы сейчас очень нервно реагируют даже на шутки.

5. Неофедальная система предпринимает множество попыток обложить дополнительной данью население. Это следствие сжатия «рентного пирога» и роста внутреннего давления. Степень изобретательности системы растет. Только в Новосибирске пытаются реализовать следующие проекты:

— Приняли решение о повышении тарифов ЖКХ в 2017 году на 15% сразу.

— Подписали «мусорную концессию», по которой под Новосибирском будут построены 2 мусоросортировочных завода и 2 полигона. Тариф на вывоз мусора в результате вырастет в 2,7 раза, а областной бюджет гарантирует «инвестору» объем поступающего мусора. Среди совладельцев фирмы-концессионера бывший депутат Госдумы Валентин Бобырев, которого называют успешным лоббистом.

— Продвигают проект строительства платного моста через Обь в центре Новосибирска. Мост получается в три раза дороже предыдущего, проезд слишком дорогой, схема размещения моста критикуется экспертами. Но уже примерно понятно, кто будет будущим подрядчиком. И уже из бюджета потрачено 600 миллионов на проектирование.

— Планируется введение «профстандарта», в том числе – в ЖКХ, что повлечет платную аттестацию работников и увеличение тарифов.

Большая часть новой «дани» предопределена федеральным законодательством. Например, (в части мусора) вводится монополизация рынка на региональном уровне, запрет на свалки в городской черте и обязательная сортировка мусора. Выглядит всё как забота об экологии (так и подается по федеральным каналам), но в результате – трёхкратный рост стоимости услуги для населения.

Также федеральное законодательство о концессиях позволяет обременять бюджеты обязательствами – без особых конкурсов и без согласования с депутатами. Чем активно и пользуются губернаторы.

6. Попытки системы ввести новую дань встречают всё более массовое сопротивление людей. В частности, губернатор Владимир Городецкий был вынужден отменить своё решение о повышении тарифов на 15% после того, как в Новосибирске прошло семь митингов протеста.

7. Гражданское общество становится всё более субъектным – растет качество претензий к работе чиновников, активисты обучаются работе с документами и с нормативной базой. Постепенно происходит переход от реактивного реагирования на решения власти к разумным и аргументированным требованиям.

8. Скорость вовлечения горожан в федеральную повестку опережает местную. В самом массовом митинге против роста тарифов ЖКХ в Новосибирске участвовало 3,5 тысяч человек, в антикоррупционном митинге 12 июня – 5 тысяч. Это означает что оторванные от конкретики «идеалистические» мотивы пока еще доминируют над осознанными личными интересами горожан.

http://echo.msk.ru/blog/aleksey_mazur/2004178-echo/